Эта история началась с того, что глава сельского поселения Татьяна Степановна ушла на пенсию. Дома сидеть после многих лет активной деятельности ей трудно. Татьяна Степановна жалуется, что нынешняя глава поселения в обмен на лояльность жителей обещала ей местушко в сельсовете, теплое и ненапряжное. И Татьяна Степановна перед выборами поговорила с жителями, которые ее уважали и к слову ее прислушивались. И выбрали, кого надо. Но нынешняя глава поселения после того, как получила вожделенную должность, хлопотливую, это да, но с машиной и прочими няшками, свою часть договора выполнять не торопилась. И когда Татьяна Степановна пришла по простоте душевной к ней по поводу работы, вытаращила глаза:
— Что? Какую работу? У меня своих девать некуда!
Вот и сидела Татьяна Степановна у окошка и вздыхала: — Даже попи@дить не с кем.
Говорила она так не от своей распущенности, а потому что в той деревне без мата даже за стол не садились. Они суп хлебают да матом прихлебывают, чем повергали в ужас остальных жителей нашего района, которые хотя бы за столом не ругались.
И однажды, когда Татьяна Степановна в тоске и печали смотрела на улицу, она увидела, что от только что купленного заезжим ма-асквичом дома, отъезжает телега, груженая всяческим хламом. А наверху возвышается прялка и о ужас — машинка Зингер, стоившая по слухам великие тыщи.
Отдавать машинку продавщица дома никак не имела права, потому что машинка принадлежала теперь уже жительнице Украины, уехавшей из отчего дома давным-давно, что не отменяло ее прав на дорогущий артефакт. И Татьяна Степановна заторопилась к продавщице.
— Ты что! Ты что! Ты какое право имела отдавать машинку! Ты знаешь, сколько она стоит?
Продавщица дома не знала. Тогда обе женщины побежали в школу, где был Интернет и где им могли объяснить ситуацию. Пробежали глазами страницы сайта об аренде конференц-зала в новосибирских гостиницах. Облизнулись. Изучили рынок услуг на рынке проведения конференций, научных семинаров, совещаний, переговоров, тренингов и других встреч. Открыли соответствующий сайт по машинкам и ахнули! Просили за машинку Зингер сто тыщ и даже больше. От этой вести дамы побледнели. Сто! Тыщ! Машинку стоила в три раза дороже самого дома!
Продавщица отправилась к ма-асквичу, требовать машинку назад. Но тот лишь развел руками — выкинул на свалку!
— На какую свалку? — заверещала женщина, — неужто ты весь хлам вывез за двадцать километров, а не свалил его в ближайшем лесочке?
— Выкинул, — ма-асквич перекрестился с честными глазами и даже на следующий день поехал в город и дал в газете объявление, мол, если кто нашел машинку Зингер на свалке, пусть позвонит по такому-то номеру. И 200 рублей заплатил.
Никто не откликнулся. Продавщица дома перестала спать, а ну как к ней предъявят претензии за машинку в сто тыщ? Татьяна Степановна пыталась пробиться к ма-асквичевой совести, но надо сказать, тщетно. Ни машинки не отдавал, ни денег. В конце концов дозвонились на Украину к владелице машинки и уже готовились к новому витку событий и сочиняли заявление в прокуратуру.
Но владелица лишь вздохнула и сказала:
— Зачем она мне, ни я к вам теперь не поеду, ни вы ко мне. Помирать уж скоро, не до машинки теперь. Тут и без нее хлопот.
На этом все и успокоилось. Было оживившаяся жизнь в деревне опять потекла мирно. Лишь Татьяна Степановна, сидя как девица на выданье у окна, иной раз встрепенется и воскликнет:
— А ведь обманул москвич, не вывозил он ее на свалку, продал, небось! За великие тыщи.
