Началась эта история весной, когда умерла Нинка Чеснокова. Она, выйдя на пенсию, уехала работать в белокаменную, и вот выяснилось, что померла. Дочь её, Валя, из нашего подъезда после смерти матери ходила совершенно спокойно, будто ничего не произошло. Ни тебе следов ночных слёз на лице, ни чёрного платка, даже с соболезнованиями к ней подходить было неохота.
Пришла осень, редакторша, любитель всех поздравлять, забегала.
— Скоро день пожилых людей, — сказала она, — надо поздравить редакционных и типографских.
Коклевский тут же забубнил, что редакционные старики или померли или ещё работают, а типография совсем другая организация, к нам не относящаяся.
Редакторша на все резоны всегда реагирует одинаково: никак.
— А твою жену мы поздравлять не будем, — сказала она Коклевскому, — она хоть и пенсионерка, но ещё молодая.
Коклевский опять забубнил, но редакторша его не слушала.
— Купим коробочку конфет, бутылочку шампанского чай, — перечисляла она. Коклевский загрустил.
— Так, а кого мы поздравлять будем? — спросила редакторша. Как человек новый она совершенно не знала старые кадры.
— Лёника, Наташку, — начала перечислять Русанова, — Нинку Чеснокову.
Мы с маленькой Олей переглянулись.
— Померла Нинка, ещё весной.
— Да? — удивилась редакторша, — а почему мы соболезнование не дали?
Мы не знали, почему, так получилось. Редакторша решила купить на один набор продуктов больше, а шампанское и конфеты употребить самим.
Настал День пожилого человека. Бухгалтер ввалилась в кабинет:
— Народ, у всех звякнуло? Зарплату перечислила.
У меня звякнуло точно, и я побежала к банкомату снимать деньги, а навстречу мне, не торопясь, ну вот как живая, шла покойница Нинка Чеснокова. Мало того что поздоровалась, ещё и парой слов перекинулась.
Придя в редакцию, я плюхнулась на стул.
— То ли к плохой погоде, то ли к смерти покойники мерещатся.
— Какие? — спросила маленькая Оля.
— Нинка Чеснокова.
— Так она ещё весной умерла.
— Видать не до конца, живучая.
— Эт ты ошиблась. Не могла она быть.
— Так, поехали поздравлять, — в наш кабинет ворвалась редакторша.
— А покойницу поздравлять-то будем? — спросила я.
— Какую?
— Нинку Чеснокову, идёт себе, как живая.
— А она жива что ли?
— Не знаю, мож так просто по улице прошлась, у них, вроде как тоже прогулки бывают.
Редакторша задумалась.
— Возьмём лишний набор, если жива — вручим, а если нет — сами попользуемся.
Решение было соломоновское, и мы отправились поздравлять стариков.
Они радовались, прижимали наборы к груди, благодарили и на аккуратный вопрос, жива ли Нинка, задумывались, даже охали и говорили: — Да вроде жива, а что, слух какой прошёл?
Мы их успокаивали, говорили, что никакого слуха, всё в порядке, но с Нинкой ситуация ясней не становилась.
После всех поздравлений, приветственных речей, в машине остался только один пакет с продуктами. Нинкин.
— И где покойницу искать? — спросил шофёр.
— Так ясен пень, на кладбище, — сказала я.
— Ну слушайте, — сказала редакторша, — вам шутки, а что делать-то, как узнать, Нинка жива или нет.
— К дочери сходить, в магазин. Подойти и спросить…
— Что спросить? — возмутилась редакторша, — померла мать или нет?
— Валька девка крутая, скандальная, — сказал шофёр и начал подначивать меня, чтоб я пошла в магазин.
Всё обошлось нормально. Валя, узнав, что мы хотим поздравить её маму, кивнула, сказала, что та только что из Москвы и живёт у неё, у Вали.
Мы съездили, дверь открыла Нинка, обнялась с шофёром, поблагодарила за подарок.
Уже в машине шофёр сказал:
— А ничего покойница-то, тёплая, как живая.
А я подумала, как хорошо, что весной я не стала соболезновать Вале.
